Радостные известия пришли из Национального парка «Угра» о предстоящих летом 2018 г. работах в Березическом лесничестве по восстановлению натурной части экспозиции засечных укреплений при музее «Козельские засеки» (об этом здесь).

    Эта новость побудила вспомнить о книге Сергея Рябова «Здесь государевым «украинам» было бережение», вышедшей в 2007 году. В ней было рассказано об особенностях устройства небольших крепостец на Козельских засеках. Автору посчастливилось вместе с замечательным археологом из нацпарка «Угра» Галиной Александровной Массалитиной участвовать в создании экспозиции, посвящённой истории засечного строительства на Козельской земле, в здании музея «Козельские засеки». В качестве консультанта он также помогал возводить и деревянные сооружения возле музея (здесь). В помощь будущим строителям засечных сооружений - волонтёрам мы помещаем у нас одну из глав названной выше книги. Одновременно мы надеемся, что автор завершит работу над материалами для её переиздания. Во второй выпуск книги, мы рассчитываем, войдут рассказы обо всём том новом, что удалось ещё узнать автору и его коллегам после 2007 года.

В период начала работ по строительству засечных укреплений рядом со зданием музея "Козельские засеки". Слева направо: С. Рябов, Е. Першин, директор Нацпарка "Угра" В.П. Новиков. Фото С. Рябова, 2009 г. 

С. Рябов

ЗДЕСЬ ГОСУДАРЕВЫМ «УКРАИНАМ» БЫЛО БЕРЕЖЕНИЕ

ГОРОДКИ – ВОРОТА НА КОЗЕЛЬСКИХ ЗАСЕКАХ

В старину на Руси для обо­значе­ния укрепленных пунктов, представляющих собой круговую сис­тему долго­временных оборонительных сооружений, чаще всего исполь­зовались понятия город, городок или кремль. По разным оценкам, в XVI-XVII вв. на дорогах, ведущих сквозь Козельские засеки, было в общей сложности 4-5 таких город­ков. Точное их расположение на местности се­годня не установлено. Существуют лишь гипотезы, требующие проверки с привлечением археоло­гов и проведением дополнительных историче­ских разведок. Предполагается, что крепости находились: на Столпицкой засеке – на реке Песочне (старая дорога в город Белёв); на Дубенской засеке – на реке Дубенке (район насе­ленного пункта Городок, старая до­рога в Болхов); на Кцынской засеке – на ручье Гремячий (дорога из Ко­зельска в Карачев); на Сенецкой засеке – на реке Сенек (дорога из Ко­зельска в Карачев). Местоположение последней крепости наиболее гипотетично.

Кроме названных крепостей-ворот, на засеках существовали ещё и от­дельные укрепления в виде строжевых постов, острогов, укрепленных городков, редутов, обрудованных мест укрытия местного населения от татар («зимницы») и др. сооружения. Все они могут быть отнесены к крепостным сооружениям, следы которых едва угадываются на местно­сти.

В первой половине XIX в. Леонид Кавелин писал: «После междуцарст­вия, при Михаиле Федоровиче деятельно занялись устройст­вом сторожевых линий и исправлением сторож, станиц и засек по укра­инным городам (к числу которых принадлежал и Козельск), бывших ещё при Борисе Годунове в хорошем состоянии. По уездам Лихвинскому, Перемышльскому и преиму­щественно Козельскому проходила часть так называемой Крымской засеки, цель которой определялась самим сим на­званием. Ныне близ этих мест не ос­талось никаких следов прежних укре­плений, кроме рассеянных курганов, служивших некогда сторожами, а, быть может, насыпанных над могилами падших в сече» [117].

Заметим, что под термином «сеча» автор мог иметь в виду не только место отчаянных сражений козельских ратников с монголо-татарами, крымцами и польско-литовскими захватчиками*, но и мог употребить его в значе­нии «засека».

Одна из серьезных попыток найти следы крепостей на засеках была предпринята в 40-х гг. XX в. А.В. Никитиным, к сожалению, в его замет­ках о результатах тех разысканий упоминаются лишь обнаруженные следы рвов и валов на Белёвских и других смежных с Козельскими засеках, при этом о ка­ких-либо подобных находках среди козельских лесов нет ни слова. Впро­чем, что же там можно было найти, если и за несколько десятков лет все ук­репления в лесах «растворяются» под воздей­ствием только одних сил при­роды. Это наглядно подтверждают, напри­мер, материалы старинных дозоров засек. Когда в 1638 г., всего лишь после 40 лет неустроенности и Смуты об­становка на южных границах России заставила возродить Козельские засеки, каких-либо видимых сле­дов былых укреплений на засеках попросту не на­шли. Со Столпицкой засеки дозорщики докладывали: «…от Столпицких во­рот по обе стороны, где был старой завал лесной сечен, и таво завалу пенья и которые деревья были сечены, и таво всего не знать – всё погнила, а потому по старин­ному завалу лес вырос молодой в невеликое бревно». Или вот ещё: «… на столпицких воротах, што было каких крепостей, и таво всего ничего не знать – всё погнила».

Такова картина полного разрушения всего за четыре десятилетия за­сечной черты, бывшей гордостью Ивана Грозного и его предшественников. Понятно, что в настоящее время, ко­гда прошло уже три с половиной столетия, дело изучения засек является не­простым и, по прошествии всё большего времени, оно ещё более усложня­ется. В результате изучения ситуации, связанной со строительством Козель­ских засек и реконструк­цией их в разное время, особенно засечных крепостей на дорогах, авто­ром настоящей монографии сформулирован перечень задач, которые це­лесообразно решать в процессе исторического теоретического изучения и осмысления истории засек как объекта культурного наследия.

Главными из них могут быть названы: документальная «локализа­ция» прохождения засек и местоположения той или иной крепости на картах с привязкой к ориентирам, упомянутым в соответствующих «до­зорах»; уста­новление места и роли каждой крепости в общей системе Козельских засек, а последних – в обороне южной границы Руси в целом; уточнение времени возведения первых укреплений на засеках, определе­ние их характерных осо­бенностей (сильные и слабые стороны), а также применявшихся хитростей для введения противника в заблуждение отно­сительно замысла обороны на засеках; нахождение ответа на вопросы: кем и когда наполнялись укреплен­ные городки на засеках, какова была их емкость, а также боевые возможно­сти крепостей; отыскание сведений о том, кем и когда перестраивалась или подновлялась та или иная засека; установление основных признаков – следов бывших засечных сооруже­ний, которые могут быть обнаружены в настоящее время, и возможного местонахождения их следов на местности.

Решение отдельных задач стало предметом исследования настоящей монографии, другие ещё ждут своего решения. Представляется, что резуль­таты этой исследовательской работы помогут специалистам соз­дать цельную модель Козельских засек, которую интересно будет срав­нить, правильнее сказать, совместить с той, которая будет получена по результатам археоло­гических изысканий. Сама теоретическая модель, несомненно, поможет ар­хеологам в их работе на местности.

Важнейшее значение для обеспечения обороны Козельска на подсту­пах к городу со стороны засеки, а также для пропуска лю­дей и грузов через «сечь» имел Столпицкий узел обороны, возведенный на Столпиц­кой засеке у реки Песочной на большой дороге Козельск – Белёв. Объяс­нялось это, в первую очередь, тем, что эта до­рога, прорезавшая заповед­ный лес, напрямую подво­дила со стороны Белёва к реке Жиздре, сразу за которой уже начинались козельские сло­боды. Сотня - другая метров и враг, пришедший с крымской стороны, оказы­вался уже в Козельске под самыми стенами Вознесенского монастыря, кото­рый, быть может, играл роль внешней крепости, расположенной за стенами основ­ной крепости города. На эту мысль наводит знакомство с историей бывшего непода­леку Жиздринского монастыря, который в XVI-XVII вв., как предпола­гают, даже входил в систему всей обороны южной границы Руси на Брян­ском направлении.

Наиболее подробное описание Столпицких ворот было составлено в 1641 г. при передаче их от воеводы-воротынца Дорофея Матова козель­ским воеводам Андрею Шепелеву и Борису Воронцову. К этому документу неоднократно обращались многие исследователи [118]. Одни из них подробно комментировали содержание этого акта другие не только расшиф­ровывали их, но и составляли свои собственные чертежи и рисунки устройства «всяких засечных крепостей» у Столпицких ворот (рис. 26, 27, 28).

Автор монографии изучил их и, приняв за основу вари­ант Ласковского, наиболее близкий к описанию устройства Столпицкого городка в 1641 г., разработал обобщенный вариант укреплений (рис. 29, 30).

Планы укрепленного городка на Столпицкой засеке, приведенные выше, к сожалению, содержат ряд неточностей. Это касается, в первую оче­редь, общего количества и конструктивных особенностей устройства башен и стен городка; построек, возведенных на территории крепости; характера на­долбов и острога, и др.

Рис. 26. Оборонительные сооружения на дороге через Столпицкую засеку

в XVII в. (реконст­рукция Ф.Ф. Ласковского, 1858 г.) [119]

Для того чтобы более рельефно стали понятны неко­торые детали, автор счел необходимым составить свою внемасштабную схему Столпицкого узла обороны. Эта же схема учиты­вает недостатки и за­мечания по ходу изучения чертежей Ф. Ласковского и Н. Фальковского, а также основана на результатах сравнения прежних чертежей с документами XVII в. На отдельные из них обратил внимание ещё А.В. Никитин [120], дру­гие выводы принадлежат автору моногра­фии.

Обращает на себя внимание то, что в общей сложности городок имел 4 башни: две глухих, скорее всего, угловых и стоявших с русской сто­роны, и две проезжих. Все они были четырехугольные по форме, но имели при этом разные размеры: 4 х 4 сажени – проезжие и 2,5 х 3 сажени – угловые башни. Это 8,64 х 8.64м и 6,48 х 5,4м соответственно, при условии, что результаты измере­ния в документе (см. приложение 7) указаны в трехаршинных саженях, каждая из которых равнялась 2,16 м.

По мнению А. Савельева, стены крепости на Столпицкой засеке выгля­дели следующим образом: «… столпицкой засеки город сосновый рублен в одну стену с быками, на быках ощен мост, около города поверх мосту город, рублен в две стены в клетку, а в клетках проруб­лены двери, ходить по городу» [121]. Н.П. Крадин комментирует это сообщение сле­дующим образом: «Здесь заполненные землей и камнями срубы названы «быками». Быки соединены однорядной рубленой стеной, а поверх быков устроен настил, на котором стена рублена уже в два ряда с поперечными пе­рерубами. Причем на стене нет галереи, а все клетки имеют сообщение ме­жду собой через двери».

На территории городка были поставлены две избы и выкопан казен­ный погреб для «порохового зелья». Кроме того, острог был доведен до реки, что повышало ее защитные свойства в то время, когда ещё с рус­ской стороны не был выкопан ров и поставлены надолбы. Это усовер­шенствование про­изошло уже после 1641 г.

Рис. 27. Оборонительные сооружения на дороге через Столпицкую засеку

в XVII в. (реконструкция Н.И. Фальковского, 1950 г.) [123]

Особое внимание было уделено общему укреплению городка. Заме­тим, намного больше, чем это де­лалось обычно, например, особенно прочной была сделана вся ограда, что достигалось установкой уг­ловых башен.

Рис. 28. Реконструкция Столпицких ворот

(И.Л. Чернай, Москва, 2003г.)

Стены по всему их периметру были оборудованы внутрен­ними переходами в виде клеток с дверями для прохода. Это повышало защищенность оборонявшихся в крепости от об­стрела с тыла, поскольку, как предположил А.В. Никитин, вне стен крепости находились более вы­сокие точки для обстрела. На территории городка был оборудован погреб для хранения зелья – ядер, пуль и пороха. В крепости это было хорошо защищенное сооружение, так как запасы, созда­ваемые для «вогненного боя», были внушительными.

Остатки предполагаемого рва XVII в. у Столпицких ворот, апрель 2006 г.

От засеки до реки Жиздры было около 8 верст. Это расстояние можно было без труда преодолеть на лошадях даже весной, осенью и ле­том после дождей примерно за час. Обычный обоз без спешки проходил этот путь за два часа. Вот почему те, кто рубили самый первый город на Столпицкой засеке – ворота в Козельск, хорошо понимали, что для татар он должен был быть непреступным узлом обороны. Важность его создания объяснялась ещё и тем, что сами татарские силы, могущие по­дойти к непреодолимой для них засеке с «польской» стороны, могли быть весьма внушительными, от не­скольких сотен до трех-четырех тысяч человек. К тому же у них просто не было другой возможности попасть в Козельск, кроме как попытаться прорваться по проломленной через за­секу дороге.

Вот почему те, кто строил город, уже изначально побеспокоились о том, чтобы наиболее крепко прикрыть подступы к нему именно с «поль­ской» стороны. Может быть строителям не пришлось бы го­родить на­долбы в 6 линий, если бы они расположили городок за рекой Пе­сочной с русской стороны. Однако для того, чтобы городок стал именно с полевой стороны, видимо, были какие-то веские основания. Археолог А.В. Ники­тин, например, объяснял это тем, что русская сторона была меньше по­крыта лесом [124]. Впрочем, могла быть и другая причина, а именно та, что речка Песочная была неширокой и мелкой, а использовали ее только лишь как источник воды для питья и на случай лесного пожара. Не слу­чайно, уже после 1641 г., реку дополнительно при­крыли с русской сто­роны рвом.

Каменная кладка в основании моста через реку Песочную, апрель 2006 г.

Став мысленно на сторону татарских конников, попытаемся в со­ставе их отряда прорваться на русскую сторону через засеку у Столпиц­ких ворот. Смоделируем весь ход такого предприятия, начав его из окре­стностей Бе­лёва, куда, в свою очередь, можно было попасть из Болхова. Условность та­кой задумки состоит, помимо всего прочего, ещё и в том, что татарам прорваться из Болхова под Белёв было тоже совсем не про­сто, так как сначала надо было преодолеть хорошо укрепленную Бобри­ковскую засеку. На ней вдоль реки Бобрик на протяжении 10 верст были установлены 27 башен, поделаны надолбы и набит частик. Сами ворота у этой Белёвской засеки были тоже не­плохо укреплены. Тем не менее представим, что прорваться к Белёву всё же удалось. А что же дальше?

Условия выполнения задачи таковы. Во-первых, предстоит сначала со­вершить переход от города Белёва до Столпицкой засеки, а это ни много ни мало 17 с половиной верст, или, полагая в 1 версте 500 саженей, а в сажени 213,36 см, около 18 км. Во-вторых, нужно будет преодолеть саму засеку глубиной 2361 сажени, то есть пять с лишним километров. Здесь сквозь лес была пробита неширокая просека, по которой, собст­венно, и была накатана дорога, поделаны гати через мокрые места, а кое-где и мостки через ручьи и речушки. Дорога песчаная, кони будут идти с трудом, утопая в этом песке. Наконец, пройти лавой путь от засеки до реки Жиздры, а это ещё семь с полови­ной верст, то есть около 8 км.

При благоприятном стечении обстоятельств на все предприятие потре­бовался бы один световой день – и мы в Козельске. Но всё было бы незатей­ливо, не будь на пути Столпицкого городка.

На первые укрепления этого узла обороны мы наталкиваемся, втянув­шись в засеку на три с половиной ки­лометра (1606 саженей). Пе­ред нами первые опускные ворота, что-то вроде шлагбаума. Так просто обойти это место ни справа, ни слева невозможно, так как в обе стороны от этих ворот, от дороги до самого леса, что начинается по бокам дорож­ной просеки, путь нам преграждают надолбы.

Конечно же, смести эти первые ворота несложно, но после преодоле­ния ворот мы оказываемся в узком коридоре, ограниченном опять же ря­дами надолбов, а это не только преграда, но и надежное укрытия для рус­ских стрелков. Внезапно из-за этих надолбов в нас сыплются пули и стрелы. Это из укрытий вступили в дело русские ратники, вооруженные луками и пищалями. Помимо всего прочего, проме­жутки между отдель­ными стоячими бревнами надолбов прикрыты хворостом, пересыпанным землей, а поэтому русские защитники скрываются за ними, как за надеж­ными щитами. Назад нам дороги нет – напирают свои же возбужденные внезапной опасностью конники, возникает затор. Впереди не­известность.

Не скоро ещё в тылу татарских сил разберутся в том, что же случи­лось. Кто-то будет послан в лес на поиски обхода укрепленного уча­стка дороги, но вскоре уже разведчики вернутся ни с чем. Обхода дороги нет, лес непроходим, а там, где нет оврагов, среди леса, оказывается, рус­скими давно поделаны непроходимые завалы из деревьев.

Один выход, прорываться вперед, ко вторым воротам. Задача не из лег­ких, так как коридор между боковыми надолбами за первыми воро­тами уже наполнен убитыми соплеменниками и павшими лошадьми. Если только уда­стся проскочить за надолбы в сторону леса, то мы ока­жемся запертыми в ячейке между валом из деревьев в лесу и надолбами, поставленными от ворот в сторону леса. Другой выход – с трудом всё же, но отойти назад, подальше от засеки. Придти в себя, ночью выслать от­ряд для того, чтобы проделать про­ходы в линии засеки, как говорили, смести надолбы. В любом случае упу­щено время, утрачен фактор вне­запности.

Рис. 29. Принципиальная схема укреплений у Столпицких ворот в XVII в.

Условные обозначения:

Рис. 30 Схема укреплений на Столпицкой засеке и пояснения к схеме

Впереди «крымцев» ждут ещё 8 ворот, причем не только в виде опускных колод, но и створные дубовые ворота, которые не так-то легко проломить (рис. 29). В конце концов нападавшие оказываются запертыми в гигант­ской воронке, в которой их будут последовательно уничтожать русские люди, вооруженные не только луками со стрелами и пищалями, но и пи­ками, и ро­гатинами. Скорее всего, до штурма самого кремля, то есть укрепленного де­ревянного городка, дело просто не дойдет.

Описание укреплений на воротах сквозь засеку и рассмотренная мо­дель боевых действий на исследуемом направлении показывают, что здешняя крепость была не только хорошо укреплена. Внешний пояс, а также террито­рия, расположенная внутри него, называвшиеся «городом сосновым, рубле­ным», имели ещё и внушительные размеры. Общая длина городовых стен с башнями составляла 112 сажен.

Если взять за основу казенную сажень XVII в. – 217,6 см, то можем за­ключить, что периметр крепости был около 250 метров. В описаниях крепости (см. приложения 4, 6, 7, 11) можно обнаружить и дру­гие под­робности не только об ее устройстве, но и о том, что собой представляли крепость и укрепления на Столпицкой засеке в целом (рис. 30). Остается лишь добавить, что служба в подобных небольших крепостях неслась гарнизоном в составе около 50 человек в течение опреде­ленного срока, затем происходила за­мена людей.

Следующей крепостью на Козельских засеках был укрепрайон у реки Дубенки. Крепость на Дубенской засеке ничем примечательным от всех остальных не отличалась. Располагалась она в верховьях реки Дубенки, правом притоке реки Вытебеть. Сохранился промежуточный доклад о ходе восстановительных работ, производимых на этой засеке летом 1638 г. [125], позволяющий понять, что собой представлял этот укрепленный городок на дороге из Козельска в Болхов (рис. 31).

Рис. 31. Принципиальная схема укреплений у Дубенских ворот в XVII в.

Условные обозначения:

Вот как описывает эту крепость А.В. Никитин: «На большой дороге из Козельска в Болхов на полевом берегу р. Дубенки был поставлен ост­рог на дороге с двумя башнями, избою и пороховым погребом. С полевой стороны, на противоположном от городка берегу реки, укрепления были сделаны в виде пяти опускных и одних створных ворот и надолб, постав­ленных от дороги к засеке. На русской стороне на дороге были постав­лены четверо опускных и одни створные ворота, и также надолбы попе­рек дороги. Здесь, как и в Столпицкой засеке, рвы около крепости были ослонены досками, уменьшавшими их осыпание» [126].

Столь же важную роль в общей системе засеч­ной черты, как и назван­ные выше крепости, играла Кцынская засека (новую точка зрения С.А Сухорукова на эту засеку и крепость при ней, см. здесь). Вместе с тем, будучи удаленной почти одинаково от всех крупных городов, в которых содер­жался различный по численности гарнизон, в этой крепости требовалось предпринять дополнительные меры по обороне «по вéстем», т.е. с полу­чением данных о начале выдвижения татар из степи. Вот почему с самых древних времен организаторы засечного дела должны были уделять са­мое пристальное внимание обеспечению надежного прикрытия проходи­мых мест на этой засеке, и в особенности, наиболее слабому месту на ней – проездным воротам через засеку – Кцынскому острогу.

За время существования Кцынской засеки могли меняться как назна­чаемые свыше места пропуска через засеку, так и, соответственно, места расположения укрепленных городков при них. Расположение их обу­словливалось, в первую очередь, дорогами, которые прокладывались че­рез «заповедь», а также обстановкой, которая складывалась на том или ином на­правлении.

Относительно места нахождения Кцынского городка существует сле­дующая традиционная точка зрения. Городок находился в непосредст­венной близости от села Кцынь. Этого мнения придерживалось большин­ство иссле­дователей, ограничимся лишь упоминанием Н.Н. Анисимова и В.Н. Соро­кина [127], а также А.В. Никитина. Последний, в частности, пи­сал: «Обследова­ние 1949 г. не обнаружило остатков этой крепости, но до сего времени на Ка­рачевской дороге, около с. Кцынь, есть в лесу место под названием «горо­док». Здесь протекает небольшой ручей и находится овраг. Участок порос большим лесом и кустарником, который не дает возможности без раскопок точно установить местонахождение «городка» [128]. Между тем, существуют доку­менты, прямо указывающие на место нахождения интересующего нас городка у Кцынских ворот. Заметим, что ворота эти сугубо условно на­званы так по расположению на многокило­метровой по протяженности Кцын­ской засеке. Документальные известия таковы: «…у Кценских ворот на засеке сквозь городка течет ручей, а бе­рега у тово ручья круты, в ыном месте в че­ловека есть» [129].

В описании Кцынского укрепленного городка, составленном в 1683г., конкретизируется «… сквоз городок течет ручей Гремячей, а че­рез ручей в городок мост, да в городке ж мост, 2 избы с навесом, да клет казен­ная с навесом же (рис. 32) [130]. Таким образом, укрепленный горо­док располагался на ру­чье. В атласе Калужской области [131] удается разыскать малоприметный ручей Гремеша (Гремша) – приток реки Лова­тянки, которая, в свою очередь, явля­ется левым притоком реки Рессеты*.

Оснований, чтобы не верить сведениям документов, нет, кроме того, само название ручья является главным, к тому же наиболее стабильным при­знаком, указывающим на место расположения городка. За столетия названия рек, как правило, не изменялись, их не «переносили» по своему усмотрению с одного «поточка» на другой. Поскольку все речки и даже ручьи представ­ляли естественные границы чьих-то владений, то правило сохранения их на­званий при нанесении на старинные чертежи и карты соблюдалось очень же­стко, как в недавнем прошлом, так и в старину.

Рис. 32. Принципиальная схема укреплений у Кцынских ворот в XVII в.

Условные обозначения:

Таким образом, Кцынский укрепленный городок в 1638 г., скорее всего, находился в районе современного села Ловать, чему существует не­сколько косвенных подтверждений. Так, например, в трех километрах к се­веро-западу от Ловати находится деревня Турьевка, в названии кото­рой про­сматривается связь со словом «тур». Этот термин прежде означал «межевую насыпь», «бугор» или «курган» [132]. Называли «турами», от латинского слова «turris» – «башня» [133], и башни русских крепостей. Термин «тура» активно при­менялся в русской армии XVII в., поскольку в ней служило немало инозем­цев. Состояли они на службе, в том числе, и в отрядах, назначаемых для ох­раны засечных крепостей. Таким образом, деревня Турьевка своим названием подсказывает нам, что она находилась со стороны крепостной башни или на «границе», «меже». Название села Ловать, в любом случае, имеет яркий по­гранично-крепостной характер, особенно с учетом того обстоятельства, что в кцынском укрепленном городке главными наблюдательными и оборонитель­ными элементами являлись именно «туры» – башни, влиявшие не только на облик самой крепости, но и, быть может, на местную топонимику.

Кроме того, в старинном селе Ловать, упоминаемом ещё в докумен­тах Свенского Успенского мужского монастыря в 1595 г., и сейчас име­ется за­пруда явно старинного происхождения, устроенная, скорее всего, на месте искусственного водоёма, созданного ещё строителями кцын­ского городка. Древность села Ловать с учётом особенностей его распо­ложения, дает основание предположить, что через него уже в XVI в. мог проходить тракт Карачев – Козельск, имевший важное военное и торгово-промышленное значение. Наконец, в названии этого места – от слова «ло­вить», усматривается смысл, связанный с понятиями – перехватывать, захва­тывать живьем, стеречь и др., отмеченными В. Далем. Таким обра­зом, есть немало фактов, свидетельствующих в пользу гипотезы о том, что следы древнего укрепленного городка на Кцынской засеке следует искать в бли­жайших окрестностях села Ловать, которое располагается у слияния небольших рек Гремеши и Ловатянки. Совершенно очевидно, что это предположение требует всесторон­ней проверки со стороны ар­хеологов.

Ещё одна Козельская засека – Сенецкая, как принято считать, свое по­ложение имела в районе реки Сенета, течет в юго-западной, наиболее удаленной от Козельска, части уезда. Сегодня это название позабыто, а сама речка, которая хотя и обозначена на современной карте-километ­ровке в «Атласе Ка­лужской области», но пока­зана без названия [134]. На карте Сенета выглядит как безымянное продолжение рек Которянки или Драгожани. Между тем, ещё и в XVIII в. река эта была полноводной, по­скольку ее питали многочисленные притоки, из которых на­зовем только правые: Чашенка, Пручка, Помокла, Ослянка, Близнец и дру­гие, давшие названия деревням, располагавшимся на их берегах. Река Сенета упоми­нается в материалах дозора Козельских засек. Счита­ется, что именно здесь проходила Сенецкая засека, на од­ной из дорог через которую были устроены засечные ворота с крепостью. Точное место их на­хождения нам не известно. Весьма туманные указания на то, что от Сенецкой крепости до соседней Кцынской засеки было 33 сажени (около 70 м) и 5900 саже­ней до реки Жиздры (7200 м) [135], никак не прояс­няют нам этой кар­тины.

Где же на засеке была Сенецкая крепость? Если на реке Сенете, то при какой дороге? Названная выше стратегически важная дорога Ме­щовск – Карачев проходила в 13 верстах, то есть далеко не только от реки Жиздры, но и речки Сенети. Значит крепость, если она вообще находи­лась здесь, то есть на северном, левом, берегу Жиздры, могла быть где-нибудь на дороге. На ука­занном удалении от реки Жиздры находится, например, сельцо Буда-Мона­стырская. Если здесь был проход через за­секу, а, следовательно, и крепостца при нем, то уместны несколько во­просов, которые пока остаются без ответа. Ка­кова была роль крепости на этой второстепенной дороге, и кто нес службу на ней? Кто содержал за­секу, какими силами она обслуживалась? Дело в том, что вокруг распола­гались только вотчины Свенского и Жиздринского мона­стырей, освобо­жденные от любых за­сечных дел как монастырские вотчины. Наконец, где же Сенецкая засека сходилась с Кцынской засекой? По свиде­тельству дозорщиков XVII в. – в 33 саженях. Но то­гда естественной границей в этом случае была бы река Жиздра, о которой, как о стыке двух засек, ни­где не упоминается.

С учётом названных обстоятельств представляется, что Сенецкая кре­пость располага­лась не на левом, а на правом берегу реки Жиздры. Во-пер­вых, здесь проте­кают две хорошо известные нам речки. Они носят названия очень созвучные утраченному названию реки Сенеты. Это речки Сенек (ле­вый приток Рес­сеты) и Ясенок (левый приток Жиздры), по которым прохо­дила засека, и ко­торую иначе как Сенецкая (от реки Сенек) или Ясенецкая (от реки Ясенок) и не назовешь. Во-вторых, здесь через реку Жиздру прохо­дили дороги, имевшие по крайней мере до XVIII в. важное военное значе­ние. Например, дорога Кцынь – Чернышено [136]. Начиналась она от села Кцынь, шла на север через Мой­лово, через сельцо Хотьково, где пересекала реку Сенек и дальше уже приближалась к реке Жиздре, где был налажен перевоз на плотах. После пре­одоления реки путники попадали в большое село Чернышено, а дальше уже в село Су­хиничи.

В глухом лесном краю, ограниченном на севере рекой Жиздрой, со­вершенно неожиданной для неприятеля оказывалась любая крепость, постро­енная при речке Сенек. Здесь, где проходил Сенецкий участок Ко­зельской засеки – последний, самый западный участок Большой засечной черты, на удалении 5 верст 900 саженей от реки Жиздры, ещё на одной козельской до­роге, связывавшей села Кцынь и Усты (на Жиздре), нахо­дилось большое старинное село Буда. Здесь, ско­рее всего, и находились ворота через Сенецкую засеку. К востоку от Буды по сей день сохраня­ются остатки древнего вала протяженностью свыше 2-х ки­лометров. Ин­тересно, что мнения о нахождении ворот у села Буда придер­живались и авторы книги «Козельск» Н.Н. Анисимов и В.Н. Сорокин [137]. К сожа­лению, они не поведали нам, о какой Буде у них идет речь, о Буде-Монастырской, что на левом (северном) Берегу Жиздры или Буде – селе, что на правом (южном) берегу Жиздры. В их книге не говорится и о том, откуда они почерпнули сведения, на которые опирались.

В случае принятия приведенной гипотезы многие из противоречий, ха­рактерных для Буды-Монастырской, разрешаются сами собой. Всё ста­но­вится на свои места. Лесной завал от крепости у Буды подходил к Жиздре, которая была естественной преградой, а засека шла ещё на про­тяжении трех верст на запад. А как же река Сенет, упомянутая в дозорах и описаниях за­секи? Это вполне могла быть ошибка чертежника или пе­реписчика. На письме буквы могли быть перепутаны. Так и могла поя­виться путаница в до­кументах: вместо реки Сенек – река Сенед – Сенет.

Сенецкая засека была среди Козельских засек, пожалуй, одной из ста­рейших. В отличие от Кцынской, при которой различные крепости были по­строены поздно, на Сенецкой засеке они существовали ещё со времен Ивана Грозного и Федора Иоанновича. По преданию, именно здесь Иван Грозный производил досмотр крепостным сооружениям в 1571 г. [138].

Важность Сенецкой засеки обусловливалась, прежде всего, тем, что она была устроена на исключительно важном в стратегическом отноше­нии направлении Москва – Брянск – Киев. Отсюда проистекали многие угрозы Московскому государству со стороны всех его исторических про­тивников. В широкой полосе местности, ограниченной справа и слева лишь лесными не­широкими и во многих местах проходимыми реками Болва, Жиздра, Рессета, располагались старинные города и села, такие, как Жиздра, Думиничи, Ко­зельск, Мещовск. Здесь было средоточие мно­гих путей, идущих от стен Москвы на юг и юго-запад. Правильнее всего будет говорить о том, что здесь был не просто один из участков Козель­ских засек – Сенецкий, а череда хорошо ук­репленных оборонительных линий, можно сказать, Жиздринских засек. Ис­торикам и археологам, не­сомненно, предстоит осветить истинную картину построения обороны Московского го­сударства на древнем Брянском пограничном направлении.

Ещё совсем недавно о его роли знали куда как больше нашего. Не слу­чайно, что в Калужском географическом атласе за 1786 г. есть под­робные указания на то, каким образом проходила засека в здешних мес­тах. В пояснительной записке к этому атласу читаем: «Сверх сего, нахо­дится в сем уезде Сталицкая казенная засека ведомства Тульской ору­жейной канце­лярии, которая начинается от границы Козельского уезда, по рекам Жиздре, Рессете, Вытебети, по речкам Мельмухе, Еловке, Язве, Хочеве, Сученке, Лесне, Рессетице, Озерне, Могильне, Лютне, Боровке, Сороче и по обе сто­роны большой дороги, идущей из города Козельска в Карачев». В конце XVIII в., скорее всего, существовало свое деление за­сек, находившихся в ве­домстве Тульской оружейной канцелярии. Не ис­ключено, что оно началось или с момента передачи засек в оружейное ведомство, или новые названия засекам были даны уже в ходе территори­альных переделов при об­разовании Калужского наместничества. При уездном городе Жиздра – Ста­лицкая засека, при Козельске – Смолицкая засека. О последней, также отно­сившейся к ведомству Тульской оружей­ной канцелярии, упоминается, на­пример, в труде Соймонова «Топогра­фическое описание Калужского намест­ничества». О Смолицкой засеке у этого автора сказано, что она простиралась на 35 верст в длину и имела ширину 2 версты и более.

На этой протяженной засеке могли быть даже не одни, как считается сегодня, а несколько ворот на дорогах, которые прорезали засеку. Сохра­нив­шееся описание Сенецкой крепости, рас­полагав­шейся на реке Сенете, скорее всего, касается только одной из возможного множества таких укреплений (рис. 33).

Судя по останкам многочисленных городищ, здесь в XVI – XVII вв. могли быть не только укрепленные городки при дорогах, но и само­стоя­тель­ные крепости, прикрывавшие промежутки между завалами, устроен­ными в лесах, и открытые безлесные места. Существуют легенды о том, что крупное село, а ныне город, Жиздра в древности тоже была по­гранич­ным го­родком, неподалеку от которого был основан Жиздринский мо­настырь – важная пограничная крепость на Брянском направлении.

Здесь, в краю многочисленных древних городищ, археологи уже обна­ружили остатки валов, курганов, насыпей и других площадок. Боль­шинство из них относятся к самым древним периодам нашей истории – временам пер­вых вятичей. Разве это не свидетельство тому, что здешние прижиздринские места были не только хорошо обжиты, но и играли важ­ное военное значение и в последующие времена.

Примечательно, что у города Жиздры находится место под названием «Курган князя Серебря­ного». По преданию, на Жизд­ринскую засечную черту при Иване Гроз­ном царским указом был послан князь Серебряный – леген­дарная лич­ность, собирательный образ героя- пограничника, служившего на засеке.

Несколько фактов, требующих сопоставления. Первый, о чем мы уже сказали выше, заключается в том, что именно здесь в 1571 г. царь Иван Гроз­ный наиболее детально осматривал вновь построенные засеки. Вто­рой, когда Ф.И. Зюзин проводил в 1638 г. досмотр Сенецкой засеки, то он обнаружил здесь много старых укреплений, которые никак нельзя было восстановить теми силами, которыми он располагал. Только у Сенецких ворот были опу­скные колоды, крепостная башня, а также лесной завал, шедший до самой Кцынской засеки. Ф.И. Зюзин утверждал, что прежде укрепления здесь создава­лись людьми из разных городов [139]. Третий, на соседней Кцынской засеке, при ее осмотре в 1638 г., даже следов ка­ких-либо прежних укреплений обнаружено не было. Не потому ли была столь велика разница в укрепленности засек, что каждой из них отводи­лась своя роль?

Сенецкая засека была сильно укреплена, не в пример сосед­ней, в то время как на ту, что была рядом, не хватило сил, средств и времени. Мо­жет быть, не было особой нужды? Может быть, мобилизующим началом, подстегивающим строителей, чтобы укрепить, прежде всего, брянское на­правление, послужили опасения гнева царя, сурово каравшего за не­достатки в засечном деле и лично инспектировавшего Сенецкую засеку. Главная при­чина, видимо, была всё же в другом, а именно, в особой роли, которая отводилась за­секе, прикрывавшей брянское направление – играть роль «мешка», в который можно было бы заманить неприятеля.

Рис. 33. Принципиальная схема укреплений у Сенецких ворот в XVII в.

Условные обозначения:

Следует подчеркнуть, что отнесение отдель­ных засек к числу Козель­ских имеет весьма условный характер. Столпицкая, Дубенская, Кцынская и Сенецкая засеки были включены в список Козельских из-за того, что в то время, когда здесь складывалась единая Большая засечная черта, они находи­лись на территории волостей, относившихся к Козель­ским. Вместе с тем, ка­кие-то из них до этого времени могли входить в другие оборонительные за­сечные системы. Так, например, фланговая Сенецкая засека могла представ­лять элемент хорошо укрепленного Жиз­дринского рубежа (от села, а позднее города Жиздра) на Брянском на­правлении. Такое положение тем более могло быть тогда, ко­гда все за­секи ещё не были объединены в единую черту, а представляли со­бой лишь отдельные звенья засеченного леса на наиболее опасных направле­ниях. Изучение моделей крепостей на Козельских засеках продолжается, в основу всей аналитической работы за­кладываются сведения, разыскан­ные в различных источниках.

Литература:

117. Кавелин Л. Историческое описание Козельской Введенской Оптиной пустыни. Приложения. С. 19.

118. Никитин А.В. Оборонительные сооружения засечной черты XVI-XVII  вв. // Материалы исследований по археологии СССР. 1955. №44. Т.3. М., С. 197; Савельев А. Материалы к истории инженерного искусства в России. СПб., 1853.

119. Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Часть I. СПб, 1858; Фальковский Н.И. Москва в истории техники. М., 1997. С.45.

120. Никитин А.В. Оборонительные сооружения засечной черты XVI-XVII  вв. // Материалы исследований по археологии СССР. 1955. №44. Т.3. М., С. 194-196.

121. Савельев А. Материалы к истории инженерного искусства в России. СПб., 1853. С.27.

122. Крадин Н.П. «Русское деревянное оборонное зодчество. М., 1988.

123. Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Часть I, СПб, 1858; Фальковский Н.И. Москва в истории техники. М., 1997. С.45.

124. Никитин А.В. Оборонительные сооружения засечной черты XVI-XVII  вв.//Материалы исследований по археологии СССР. 1955. №44. Т.3. М., С. 195.

125. Там же, С. 196.

126. Там же, С. 196.

127. Анисимов Н.Н., Сорокин В.Н. Козельск. Тула, 1967. С.24.

128. Никитин А.В. Оборонительные сооружения засечной черты XVI-XVII  вв. // Материалы исследований по археологии СССР. 1955. №44. Т.3. М., С. 197.

129. Там же, С. 197.

130. Там же, С. 198.

131. Атлас Калужской области. Л. 87 а-4; 94 а-1.

132. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. Т.IV. С. 444.

133. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. СПб., Т. IV. С. 123.

134. Атлас Калужской области. М., 2002.

135. Никитин А.В. Оборонительные сооружения засечной черты XVI-XVII  вв. // Материалы исследований по археологии СССР. 1955. №44. Т.3. М., С. 199.

136. Зеленов В.С. Дороги Калужского края. Калуга, 2001. С. 48.

137. Н.Н. Анисимов, В.Н. Сорокин. Козельск. Тула, 1967. С. 24.

138. Никитин А.В. Оборонительные сооружения засечной черты XVI-XVII  вв. // Материалы исследований по археологии СССР. 1955. №44. Т.3. М., С. 199.

139. Там же, С. 198.

Печатается по книге Рябов С.А. Здесь государевым «украинам» было бережение. Российское пограничье - особый объект культурного и природного наследия. М.: Институт Наследия, 2007. С.131-156.